Время

Такая дерзость мне тоже нравится.

Стихотворение Сергея Капцева «Время» представляет собой искреннюю, хотя и не лишённую некоторой дидактичности, попытку осмыслить одну из фундаментальных категорий бытия. Тема Времени, его неумолимости и парадоксальности, является вечной для литературы, и автор смело вступает в этот диалог.

С первой же строфы Капцев задаёт динамичный, но при этом мимолётный образ: «Время проходит сквозь пальцы быстро и ловко, / Как жаркий, зыбучий песок». Здесь чувствуется непосредственное, почти физическое ощущение ускользания. Сравнение с песком, хоть и достаточно традиционно, работает эффективно, вызывая в памяти знакомое чувство беспомощности перед течением секунд. Продолжение «Время витает в безмерной Вселенной, / Как впавший в нирвану йог» неожиданно разворачивает перспективу, выводя Время из личностного переживания на космический, метафизический уровень. Йог в нирване – это образ остановленного, вечного, но при этом безразличного Времени, что создает интересный контраст с начальной строкой.

Вторая строфа продолжает игру контрастов. «Время бесшумно и мягко уходит в землю, / Как первый летящий снежок» – это нежное, меланхоличное сравнение, подчёркивающее естественность и почти незаметность ухода Времени в небытие. Однако затем следует резкий диссонанс: «Время поступит с нами коварно и подло, / Как хитрый китайский божок». Этот образ, на мой взгляд, наиболее спорный. Он выбивается из общей, более философской и естественной линии, привнося нотку почти детской обиды или наивного антропоморфизма, что несколько принижает величественность Времени до уровня мстительного божества. Хотя замысел, вероятно, состоял в подчеркивании фатальности, выбор конкретного "китайского божка" кажется произвольным и недостаточно глубоко обоснованным.

Третья строфа возвращает стихотворение к более лирическим и универсальным образам. «Время, как в сказке для чистых детей, / Храниться в сосуде добра» – это светлая, наивная, почти мистическая метафора, которая могла бы быть более развёрнута. Она апеллирует к детской вере в чудо и чистоту, представляя Время как нечто, что можно сохранить, уберечь. И, наконец, завершающая строка: «Время стучится в закрытую дверь, / Где в панцире плоти дремлет душа». Это мощный, экзистенциальный образ, подводящий черту под размышлениями. Дремлющая душа в «панцире плоти» – это метафора человеческого несовершенства, его неспособности или нежелания осознать истинную ценность Времени, пока оно не исчерпается.

В целом, стихотворение Сергея Капцева обладает неоспоримой эмоциональной искренностью и стремлением к глубокому осмыслению. Автору удаётся создать ряд ярких, запоминающихся образов, особенно в первой и последней строфах. Однако некоторая образная разнородность и, как я уже отметил, спорный образ «китайского божка» нарушают цельность и гармоничность произведения. Стих, несомненно, вызывает отклик, заставляя задуматься о собственной скоротечности, что является главной задачей любой поэзии, берущейся за столь глобальные темы. Это не просто слова, это крик души, стремящейся понять свою участь перед лицом неумолимого Времени. И за эту искренность и дерзость – низкий поклон автору.
С уважением, Юрий Тубольцев